Славились своим фондом и фруктовые сады. Яблоня считалась священным древом; она олицетворяла развитие рода. Начало ее плодоношения на тринадцатом – пятнадцатом году связывалось с началом зрелости девочек. Яблоневые насаждения культивировались долгие годы, и случалось нередко, что племена, которые прибыли на отдохнувшую землю, подавали на стол как праздничное угощение яблоки, взращенные далекими предками. В пересыпанных опилками отборных яблоках хорошо хранились семена. Изъятие семечек и их посадка поручались детям, ими руководил опытный садовник. Вкусив сочную мякоть яблока ранней весной, дети заостряли на вкусе внимание, сохраняя в памяти аромат на всю жизнь. Прививок на дереве не производилось; чистые сорта взращивались за счет искусственного опыления. С совершенствованием сортов яблонь связывался принцип вознесения по родословной седьмы.
Засев полос производился сохраненным семенным зерном, смешанным на одну треть с мелким речным песком. Взятая в горсть порция смеси рассеивалась сквозь пальцы. Этот способ посева и дал название высеваемому зерну – бросо. После засева пашни следом прогоняли мелкий рогатый скот – остриженный. Втоптанный копытами посев надежно укрывался от птиц.
Благога (благо богини га) – засеянная пашня с дружными всходами. Тяжелый суглинок поокской земли с трудом набирал плодородие; тучные земли смыты волной спешего (Балтийского) моря; поокские берега зияли белыми черепами известняка. Такие следы оставил после себя всемирный потоп. Лишь болота да тихие заводи копили плодородие.
С большим трудом население возводило террасы, используя ил и жёг леса, с надеждой ожидая всходов посеянных культур. Одомашненные буйволицы облегчали труд земледельца и служили приманкой для самцов из пущи.
На берегу реки росалки, купаясь в росах, возносили гимн ночному светилу и воспевали благога, засеянное в зажели их будущими мужьями. Заливные луга использовались под яровые и огородные культуры. Озимые посевы во избежание затопления произрастали на возвышенностях.
По мере угасания племени поля, которые ранее возделывались, использовали для культивируемой посадки леса. На этих участках высаживались хвойные породы вперемежку с ягодными кустарниками. Широкие междурядья возделывались под посев. Когда посадка окончательно приобретала формы жизни леса, остаточное население практически переходило на ягодное возделывание.
Ягодный сбор шел на мену – злаковые и крупяные культуры обменивали у населения молодых племен через ведунью или ягу. Ко времени полного угасания старого племени на возделывавшейся прежде пашне уже поднимался чистый бор, в котором возводили новую зажель. Чистый бор, оставленный последующим племенам, называли «велий благога».
Культура возделывания земли белой расой не допускала дербу (дикую поросль березняка, осины, черемухи) на возделываемой лесопосадке и использовала дикий подлесок как топливо. Впоследствии эта отдохнувшая земля подлежала подсечно-полосной обработке.
Случалось, что мор полностью истреблял поселения и дерба вступала в свои права. Осина и березняк властно вырывались на обработанный клок земли, превращая его в трудно поддающийся обработке участок. Такое место подлежало огненно-подсечной обработке с последующей корчевкой места.
ВОЕННОЕ ИСКУССТВО
Воинство – гвардия аргаима: высокомобильное воинское подразделение с опорными пунктами близ гардаров; оно обеспечивало внутренний порядок, готовое в любой момент прибыть в указанное место. Мобильность и маневренность подразделений поддерживались надежной связью посредством балагар – языка огня, наиболее быстрого способа «передачи информации»: с помощью сигнального костра, разжигаемого на господствующих высотах открытого пространства и по берегам рек (балагар – еще и распорядитель команд по подаче сигналов). В состав воинства входило обученное воинскому делу население из числа восьми – десяти поколений, а также особо отличившиеся в воинском мастерстве лица, достигшие тридцатилетнего возраста. Подразделение, сформированное для ведения боевых действий или для сопровождения лиц за границы общества белой расы, именовалось ратью.
Вой – воин низкого ранга, защитник своего племени, вставшего на путь, где оно развивало культуру белой расы под командованием ее представителя. В состав такого воинства входили дети, рано лишившиеся родителей по вине последних. Юным воинам прививалось чувство жестокости и жажда мести за постигшее их несчастье. Нередко вой сводил счеты с насильником отцом и исполнял функцию охранника собственной матери, пребывающей в резервации. Вой не отлучался от племени или рода и мог производить детей, которые подвергались кастрации (как и он сам) и причислялись к более низкой касте (ср.: «каста» и «кастрация» – общий корень у этих слов).
Рассредоточенное воинство находилось в постоянной боевой готовности, несмотря на занятость своим хозяйством. Хозяйственная деятельность воинства заключалась в основном в сооружении инженерных построек – как в военных, так и в мирных целях; помогало оно и возделывать земли, убирать урожай.
Воинство подчинялось командному лицу – представителю гардара и при необходимости служило составной частью рати. За вольности, то есть освобождение от обязанностей жизни племени, воинские поселения именовались слободами.
Мужское население селищ не имело возможности быть освобожденным от распоряжений ведуньи и своих жен и вступало в военные действия в случае крайней необходимости, отдельным ополчением. Такое мужское население именовалось зольным, то есть сидячим у очага. За допущенное самовольство мужчину называли назольным (диктующим волю). Такие неуживчивые мужчины бежали в слободы, но привязанность к дому и хозяйству заставляла их возвращаться. По возвращении их ставили на жох от костра на огласной площади, что служило грозным предупреждением.
Даже в случае нападения врага на селище мужчины ограничивались в противоборстве с врагами, но лишь до момента взывающего клича со стороны женщин – «зла». В ответ следовало мужское «вяне» (ответный клич на боевой зов зла), и с этого момента боевой дух мужчин стократно возрастал.
Слово «зла», произнесенное на вдохе женщиной, вселяло в мужчин зольн – память об усопших предках, идущих вместе с ними на приступ. Ответный зольн – вяне («преждевременная смерть»), произнесенный на выдохе, приводил врага в ужас. Сочетание кличей «зла» и «вяне» породил слово «злавяне», которое, трансформировавшись в понятие «славяне», стало впоследствии обозначать этническую общность, генетически впитавшую воинский дух.
Ужасна поступь злавянского воинства зольн; несгибаем его дух; ничто не остановит сражения. Один злавян шел против сотни врагов; восходящие потоки вибраций окрыляли его мужество, множа силу, сеющую преждевременную смерть.
Женщины боялись такого напора мужчин и всячески старались предотвратить бой. Если женщины считали, что битва закончена, они издавали клич «вяне» на выдохе – мужчины немедленно должны прекратить сражение.
Злавяне – боевой клич, клятва верности заветам предков, право пролить кровь врага. Дословный перевод означает: «с помощью предков сеять преждевременную смерть врага».
Матриархат общества белой расы категорически запрещал применение насильственной смерти даже по отношению к врагу. Лишь пир дюки (суд за нарушение законов седьмы) обладал полномочиями выносить смертный приговор.
В отсутствие этого суда правом решения наделялась женщина-мать. В условиях военной опасности, после переговоров с неприятелем она принимала решение, как обезвредить врага.
Неугомонный враг незамедлительно, по возгласу женщин «зла», подвергался обстрелу тучей отравленных стрел из легких луков.
На эти действия женского ополчения следовал ответ их мужей: под голосовой выдох «вяне» они вступали в смертельную схватку с врагом.
Зань – место застройки, предназначенное для передовых фортификационных рубежей. Застройки получали свои названия в зависимости от места расположения. Постройки по берегам рек именовались газани; вдали от рек – «разани» (ср. названия городов Казань и Рязань).